№8 (август) 2006

Рубрика «Фэнтези»

Василисин дом

  Ее глаза - два зеленых бескрайних болота. Ресницы - густые черные ветры чумы. Она ненавидит меня и смотрит из угла, как будто способна сбежать. Но я не отпущу пленницу, потому что не знаю, как поступит мерзавка с несчастными, которые встретятся ей на пути в последнюю весеннюю ночь. Красная лужа крови отделяет нас друг от друга огромным океаном. Тварь никогда не отводит глаз, а потому и я не моргаю, а слезы стекают по щекам и капают на пол.

  - Слышишь, как крадётся мышь под твоей ногой? - зверюга еще глубже забивается в темноту и мерзко смеется. - Она не такая уж умная!

  - Зато я не дурак! - слова выходят тягучими, словно их окунули в кисель. Шерстяной комок за лужей колеблется и оседает на доски, преобразуясь в мешок с двумя алыми звёздами посередине.

  - Поймал удачу? Награду хочешь получить? - собеседница не двигается, а просто чертит когтем рисунок, макая в кровь самый кончик.

  - Ты знаешь, зачем на тебя вся деревня охотилась. Уж не ради развлечения. Теперь гадать нечего. Награда мне точно не нужна...

  - Разве ваши разумения лишь на месть и желания горазды? Ой, не верю. - шубка чуть приоткрывает тонкую ножку в сетчатой перчатке. - Оторву доски - и видел меня под полом. Видел да испужалси! Смеяться будут! Ругать, что не принес на стол и не отдал за награду. Убьешь, так несчастия посыплются гвоздями острыми на голову, плакати опять будешь...

  - Ты меня не пугай, - я трясусь от страха, видя, какие огромные зубы у моей добычи. - Ты меня не сможешь обмануть.

  - Кровушку разлил чью?

  - Утомила... Уж давай, к делу приступим!

  - А мыша не мешает? - глаза сверкают и манят, и я почти лишаюсь воли от их неземной красоты. - Что я тебе далась? Скот ваш не трогала, девок не путала, парней в чащу не заводила, зверей не натравляла. Болезни вы не ведали...

  - Ты уж не хвались, что не делала. Поведай, чего натворила.

  Вместо слов, нахалка брызгает из лужи и заляпывает мне лицо, а потом отворачивается и долго молчит, как наказанное обиженное дитя.

  - На столе тебя враз растворят. - я иду на последнюю уловку и замираю, когда когтище пересекает извилистые пятна заговора кровью и почти касается моего лба.

  - Ты, меченый, к друзьям уже не пойдешь, старшие не примут, слушать не станут. Говори желание, а то уйду!

  - К дому за деревней сведи. В дверь постучи. - я и сам не рад требованию, но ничего не остается мне, кроме этого дурного пути.

  И вот мы выходим на крыльцо. Мышь сидит на плече у твари, которая держит меня за руку. Плетеный забор, песок дорожки, темные окна домов, шепоток деревьев, - тук, тук, тук по улочке. Черным крылом окутывает меня провожатая, которая всю дорогу шепчет под нос песенки да считалочки.

  А мне нехорошо, холодно так! Ветер через рубаху щекочет, земля ледяным подвалом тянет. Но идти-то придется. Вот он - дом у пригорочка: ставеньки резные, крыша красная, два дуба у калитки. Сказка, а не дом.

  - Боишься уже? - тварь утирается и гигикает. - Близко, прям рукой подать.

  - Не могу. - я дрожу и бледнею, загоняю внутрь тоску и боль. - Как зайду? Что скажу?

  - А ничего не говори. Постой, посмотри на любовь свою и уходи, пока свет на горизонте не появится. - мы взбираемся по ступенькам и останавливаемся у двери. - Стучать? Уверен?

  Колдовство вырывается из пасти твари и громом бьет о деревянную преграду, которая дрожит и зовет хозяев. Шаги, вялые подобия прежней легкости, вяло пересекают ночь. Светлое солнце озаряет меня внезапно - это из дома со свечой выходит Василиса. Стоит на пороге, озаряя мир одним единственным остатком света.

    - Зачем с тварью пришел? - глаза зеленющие в душу глядят, сердятся. - Уходи в ночь опять. К деревенским да к болотным. Умерли вы все. - девушка махает на тварь и бьет ее по макушке. - Опять мертвеца привела. Сколько тебе говорила, что нету вам хода обратно.

   - Василиса, прошу. - я падаю на колени и пытаюсь обнять колени под красным платьем. - Жить хочу. Силушки много осталось. Рано земля забрала, рано меня порубали в неравном бою. Ведь семнадцать годков стукнуло. Любил я тебя в жизни, а в смерти забыть и вовсе не могу. Старшие говорили, что если тварь поймаю, дашь мне шанс обратно вернуться?

  - Ишь чего захотел! Чтобы мертвые с живыми жили... - дернулась свеча, бровки черные сошлись к переносице. Гневается девица, не будет милости. - Не зря мы вас сжигали по смерти, а теперь и Бог не принимает... Ты и сам запутался, когда помер. Уж века три минуло, а все люблю да люблю. Кровушку пить хочешь! Жизни не хватает... Это тварь тебя путает. Она проклята давно, а потому и сослана в ночь. Дураков таких, как ты, к домам водит, чтобы на ту сторону перебраться.

  - Неправда! Не предлагала, сам попросил! - тварь выше поднялась, выпрямилась, вроде как приосанилась. - А ты, Василиса, зря куражишься над покойничками. Они народ горюющий, одинокий. Все плачет, стенает, на свободу просится.

  Я вновь посмотрел на девушку, а та словно бы мне подмигнула и вдруг как сунет свечку твари в лапы. Тварь визжать, дымом пошла. Руку мне отпустила. Прыгает и не может проклятый огонь потушить.

  Василиса же без слов схватила меня и поволокла в дом, быстро закрыв дверь на огромный крючок. Тащит по коридорам черным и белым, по комнатам огромным и маленьким, а дом все не кончается, только светлее становится: предметы расплывчатые четкость преобретают. Вот красный ковер, стол со скатёркой белою, сундук у окна.

  Остановилась Василиса. Повернулась, обняла меня крепко-крепко, так что косточки затрещали, лепестками сладких уст лба коснулась.

  - Заново выбор сделай. Воевать аль жениться! А тварь боле не зови.

  Открыл я глаза на улочке знакомой. Мимо пронеслась ватага ребятишек, и вроде как из-за поворота моя Василиса показалась, но разве можно понять на самом деле жив ты или просто утро в деревне наступило.

Галина ЕСКЕВИЧ, Видное, Россия

Художник – Оксана РОМАНОВА, Санкт-Петербург, Россия

назад