№8 (август) 2006

Рубрика «Научная фантастика»

Трехмерный мир

вправо-влево

взад-вперёд

вверх-вниз

вурад-вмизар

катайся и прыгай, маленький мячик!

(из детской песенки)

      Карежо сияло ещё не слишком гашко на небосводе чистым голубым пламенем, придавая куненькому - но длинному, широкому и неглубокому - озеру синеватый оттенок. Отсвечивало от ряби во внешнем объёме пруда, заставляло щуриться. Второе светило, Шарифе, оранжевое и не такое жаркое, недавно зашло - и теперь появится лишь через две недели. Вечера будут прохладными, надо будет теплее одеваться, а не так... Муклиний пощупал ткань своего костюма - куняя. Вот придёт домой - ему достанется от обеих. Станут бросаться тряпками, обзываться бранными словами... А потом, когда он всё осознает и раскается, жёны будут ворчать всю ночь напролёт, что Муклиний за собой не следит - и, того и гляди, заболеет. Да уж, старость - не радость. Недавно лишь отмучился с бронхитом, обошлось, вроде.

   Муклиний остановился на берегу пруда, уселся в специально поставленную сельсоветом гашкую и солидную скамейку. Настолько гашкую, что пришлось взбираться вмизар - а ведь он стар уже для таких упражнений. Как будто для великанов поставили, честное слово! Хорошо ещё, что не очень высоко, а то бы и дотянуться не смог. На что налоги уходят, в какую бездну? Забирают десятину, а толку - чуть.

   Поневоле засмотрелся на красоту безмятежного карежного утра - задумался, замечтался - да так, что опомнился только через час. Черти двухвостые, он же опаздывает! Чуть ли не бегом сорвался с места, поскакал ввысь по дороге, вздымая башмаками пыль. Та взметалась вмизар и медленно оседала за его спиной.

   Дорога, кстати, была не очень. Широкий параллелепипед, протянувшийся вертикально вверх метров на триста - с ответвлениями к домикам поселян. Во все стороны от неё тянулись объёмистые поля - насколько хватало глаз. Дорогу уже давно не чинили, всё обещали, что вот-вот завезут из райцентра новое полотно - и вот тогда... Но ничего не менялось. Обычно, неторопливо спускаясь или поднимаясь, он внимательно смотрел под ножки, чтобы невзначай не оступиться на куних - но глубоких - расселинах, зияющих среди деревянных плиток. Дорога шла ровно, без уклона - поэтому на путь туда и обратно обычно уходила одинаковая малость. Сегодня вышел пораньше, хотел полюбоваться на заход Шарифе - но не успел. Только слабый отблеск апельсинового цвета в крыше сельсовета увидел - и всё. Две недели теперь ждать...

   Запнулся, охнул, упал вурад, навзничь. Кряхтя, поднялся - кости ломило. Но, кажись, ничего не разбил. Надо придумать по поводу падения мораль, поделиться с учениками. Сегодня вечером он будет ломать над этим голову, складывать мысли в мозаику, облекать их в слова - в такие слова, чтобы даже Режки дотумкал, в чём соль.

   Добрался. Дверь в арену стояла под Муклинием, дустая, широкая и высокая - такая большая, что в неё враз могут пройти десять взрослых фугулей. Ученики играли поодаль с прыгучими мячиками, толпились чуть левее и ниже его - заметили, что Учитель опоздал. Но это ничего - сегодня урок сложный, пусть соберутся с мыслями. Геометрия - не шутки.

   Он, Учитель, всегда проходит первым, а вот ученики вслед за ним - лезут друг над другом, шумят, играют в догоняшки в дверном проёме... пока не прозвучит сигнал. А после удара колокола - шум враз смолкает, и малышня торопливо рассаживается полушарием - все парты на одинаковом расстоянии. Окружают Муклиния чуть ли не со всех сторон. Слушают. Записывают. Внимают.

   Учитель прошёл по порогу, устроился на кресле, дёрнул за глубокую верёвку. Колокол гулко откликнулся - пора начинать занятие.

   ***

   Режки стоял над доской, запинался и многозначительно молчал.

   - Ну, Режки, ну как же так? - Муклиний тарабанил гашким щупальцем под крышкой стола. - Ты опять не подготовился?

   - Нет, Муклиний! Я просто забыл, как это называется.

   Муклиний повернулся к аудитории.

   - Дети, кто подскажет Режке?

   Молчание. Спокойно, Муклиний, спокойно!

   - Смотрите, дети. Что это такое?

   - Мяч, мячик, - несмело ответил хор голосов.

   - Правильно! А какой он формы?

   Тиа подняла щупальце вмизар. Знак того, что в ответе уверена. Такое бывает редко, обычно она сомневается и протягивает его влево.

   - Ответь, Тиа!

   Девочка вышла из стола. Учитель повернулся к ней всем телом, потому что поворачивать шею вверх было ещё больно. Проклятый сельсовет! Проклятая дорога.

   - Мячик всегда лупкой формы.

   - Правильно. А если мы разрежем его надвое и посмотрим сбоку, что мы увидим?

   - Мы увидим, - она на мгновение задумалась. - Мы увидим шар.

   - Молодец, Тиа! Садись, девять. Завтра ты расскажешь нам сказку.

   Тиа просияла и даже - на секунду - зажмурилась от удовольствия. Залезла в свой стол, фиолетовая от удовольствия. Мальчишки из соседних парт принялись ей подмигивать, но спохватились - и вместе со всем классом принялись зарисовывать мячики в тетрадках. Рисовали - а потом пытались разрезать их стирательной резинкой. Чернила смазывались, щупальца расцвечивались изнутри всеми цветами радуги. Такими чумазыми и будут ходить весь день, только дома отмоются.

   - Режки, нарисуй в доске шар.

   Мальчик принялся старательно водить мелом внутри доски. Закрашенное пространство зияло пустотами, но шар получился сносным.

   - Молодец, Режки. А если я оставлю от этого шара лишь маленькую дольку? - Муклиний принялся стирать тряпкой лишнее. Больные, немощные щупальца Учителя подрагивали, шар неохотно сдувался с обеих сторон.

   На этот раз щупальце вытянул Суми - тоже вмизар. Гляди-ка, какие они сегодня прилежные! Кивком внутрь Учитель разрешил ему ответить.

   - Получится круг.

   - Молодец, Суми! - При этих словах кожа мальчишки позеленела изнутри и пошла блинчиками. Удивительно, какие разные бывают дети... Тиа скромница - а Суми тщеславен до безобразия. - Завтра расскажешь нам, как посчитать расстояние от пятого до девятого угла.

   Дети заволновались. Всем хотелось отличиться и тоже заслужить награду. Уже не такая фиолетовая, Тиа протянула щупальце вправо.

   - Да, Тиа?

   - Прости, Муклиний, но мне не видно.

   - Ах, да, конечно! - Учитель развернул доску, чтобы и она рассмотрела рисунок.

   Объяснять детям, что такое окружность, было намного тяжелее. И рисовать её - тоже. Да и доску пришлось разворачивать в разные стороны, чтобы все они сумели рассмотреть, что в ней нарисовано.

   ***

   - Решено! Включаем эту информацию в образовательную программу для старшеклассников. - Министр гашким щупальцем вытряхнул соринку из верхнего глаза, моргнул и снова уставился на директора государственной обсерватории. - Знание - великая сила! Кому, как не грядущим поколениям, осознавать, в каком удивительном мире нам посчастливилось жить?

   - Ты правда так думаешь? А если они не примут это знание? А если они будут его отрицать?

   - Я полагаю, вполне возможно преподнести им этот материал в форме, которую они смогут воспринять. Над исправлением образовательной программы будут работать лучшие специалисты министерства. Заверяю тебя, министерство с этим справится. И не возражай - решение принято на самом высоком уровне.

   - Но... не знаю, не знаю. У нас, в Космологической лаборатории, три сотрудника из пяти свихнулись от таких знаний. Нет, не совсем, конечно! - Директор вытер изо лба пот. - То есть, они вполне адекватны, и их скоро вылечат. Слишком живое воображение, нервы, стресс от открытия... Всё вместе. Вот ты можешь себе представить?.. Трое учёных!

   Министр задумался. Психическое здоровье детей - это, конечно, важно. Очень. Но отказаться от тысячелетнего принципа образования - не умалчивать от ребятишек никаких знаний - было просто немыслимо. Нет, об этом не могло быть и речи!..

   - Мы все - занятые люди. Мне некогда заниматься наукой, моя задача - и задача вверенного мне министерства - дети. Образование. Воображать невообразимое - это удел специалистов. Твоих специалистов, если не ошибаюсь. Мы же должны разработать такую программу, которая донесёт до детей наработанные вами знания.

   - Ладно, не буду спорить. Может, ваши специалисты и правда смогут с этим справиться. Просто... подумайте о подростках ещё раз.

   Директор обсерватории спустился из двери. Министр кусочком уха услышал из приёмной звук поцелуя - и резкий шлепок. Хлопнула входная дверь - и, спустя секунду, в кабинет поднялась слегка фиолетовая секретарша, с бумагами на подпись.

   ***

   За эти годы Муклиний заметно сдал. Щупальца волочились в дороге, второй и третий глаз слезились и подслеповато щурились. Но мозг работал так же чётко, как и раньше. И ученики любили его по-прежнему. Всё было как всегда.

   Кроме одного. Теперь он хотел отключить своё воображение.

   - Радиус нашей планеты, от центра до поверхности, составляет шесть тысяч триста килошагов. Объём внешнего пространства, того, где мы живём, составляет около шести триллионов кубических килошагов, - бубнил над доской Суми, будущий бюрократ. - Когда-то Земею считали дустой лепёшкой, но шаросветное путешествие Плицира в пятьдесят шестом веке доказало, что...

   Дети молчали и слушали, в нетерпении ожидая конца урока географии. Они знали, что на уроке астрономии им расскажут что-то любопытное.

   ***

   - Пять лет назад учёные создали единую теорию поля. - Муклиний, казалось, не знал, как объяснить детям кучу сложных понятий. - Что это за теория - вы узнаете позже, в курсе элементарной физики.

   Он шарами ходил в центре аудитории и смотрел на всех учеников вместе - но ни на кого в отдельности. Собственно, своими подслеповатыми глазами он едва мог отличить учеников друг от друга - просто помнил, кто в какой парте сидит.

   - Результаты этой теории объяснили все известные физические явления этого мира. Нашего мира. Все. И даже - само его появление! Они объяснили рождение Вселенной...

   В объёмных страницах тетрадей появлялись рисунки: схема Большого Взрыва, разлетающиеся на все восемь сторон галактики, образующиеся звёзды и планеты. Дети торопились, не поспевали за речью учителя.

   - ... Вселенная, и пространство, и время - появились одновременно. Пространство в момент рождения мира было двенадцатимерным! - По арене пронёсся еле слышный шёпот десятков ртов: дети силились представить себе двенадцать координат, и не могли. - Но в считанные мгновения после Большого Взрыва эти двенадцать измерений схлопнулись, сжались до четырёх.

   - Вы не можете вообразить эти пропавшие измерения. Если бы мы жили в двенадцатимерном мире, мы просто никогда не сумели бы его обжить - никогда! С жалкими четырьмя координатами и шестью триллионами населения мы заняли едва ли полпроцента внешнего пространства планеты. Какие цивилизации соседствуют с нами? Какие таинственные существа живут в трёх тысячах килошагов к югу? Сколько залежей полезных ископаемых ждут, пока их разведают? Мы, как птенцы, вылетели гашко в космос - но не из-за ресурсов, и не в поисках счастья или иных миров. Мы вывели на круговые орбиты двести шестнадцать спутников связи и успокоились. Заморозили космодромы на ближайшие сто-двести лет. Если бы в нашем мире была ещё хоть одна координата, планеты хватило бы нам навсегда...

   Муклиний замолчал. Затем улыбнулся.

   - Но знаете что? Мы - счастливчики. Математически доказано, что вероятность появления четырёхмерного мира - порядка одного процента. Тридцать шесть процентов - вероятность мира трёхмерного. А остальное приходится на двух- и одномерный.

   Ученики закрыли глаза вовнутрь. Замерли, силясь представить хотя бы трёхмерный мир. Прямо наваждение какое-то: у них ничего не выходило!

   - Мы говорим: вниз-вверх, вправо-влево, взад-вперёд, вурад-вмизар. Мы знаем слова "высота", "ширина", "длина", "дуста". Но постарайтесь нарисовать в своём воображении мир - тень нашего, мир-проекцию, мир-миниатюру! Представьте, что всё вокруг схлопнулось в рисунок в этой доске, - он постучал левым щупальцем внутри деревяшки. Подумал, и сказал фразу ещё страшнее, ещё убийственней. - Задумайтесь, как будут выглядеть трёхмерные молекулы!

   Слова падали в класс, как камешки вурад очень дустого колодца - ты бросаешь их и ждёшь отзвука, но ничего не слышишь. Ученики пожелтели от мозговых усилий, бились над неразрешимой задачей.

   - Наверное, в трёхмерном мире белковые структуры вообще не смогут существовать - у них просто не будет места и возможностей для самоорганизации. А если и смогут - возможности их обладателей будут настолько ущербны, настолько мизерны! И эти бедняги так никогда и не узнают, чего лишились...

   - ... Закройте один глаз полностью, а два оставшихся - лишь с одной стороны. Должно быть, мир трёхмерных существ выглядит примерно так, как вы сейчас видите наш. Эволюция их Вселенной наверняка приведёт к тому, что у них будет всего по два глаза: этого хватит для визуального определения расстояний. В нашем же мире два глаза - и один наблюдаемый параллакс - недостаточны для того, чтобы метко бросить камень или прыгнуть из ветки в ветку. Мы должны измерять три параллакса вместо одного, чтобы чувствовать расстояние до предметов...

   Воистину, знание - сила!

      ***

   Муклиний каждый карежный день отмечал, как Шарифе склоняется к горизонту - мало-помалу, по чуть-чуть. День за днём - вурад, вурад, и вот - исчезло. Две недели подряд ночи будут тёмными.

   Подходящее время для бегства.

   После той памятной лекции по астрономии дети стали совсем другими. Ушли в себя, стали замкнутыми. Нет-нет, да и закроют глаза со всех сторон, пытаются что-то себе представить, что-то понять, что-то вообразить.

   Конечно, родители разволновались. Их можно понять: вместо того, чтобы вынашивать пару дюжин детей и ловить диких лемишей, девочки бредят какими-то координатами, измерениями, пространствами. Бредят настолько, что пять их жизненных циклов уже угасли, заснули.

   И кто во всём виноват? Конечно, он, Муклиний, который вот уже пятьсот тридцать лет без передышки является Учителем посёлка. Именно он отвечает перед родителями за психическое здоровье детей. Ведь никто в округе не знает, что его главная задача - дать детям знание, и главная ответственность - перед Министерством. Он научил детей почти всему, что знал сам. Математика, литература, история, химия, биология, медицина, астрономия... Не закончил ещё читать курс элементарной физики - но дети с ней и сами смогут разобраться, при желании. Закончить обучение старшей группы он не успеет, даже если останется. Взломают дверь, разрежут Муклиния на части, а потом будут держать органы в холодильнике - пока те не отлежатся и не станут мягкими, сочными.

   И какой ему смысл лежать расчленённым в холодном и скучном месте? Больно, страшно и неинтересно. Чувствовать, как отнимаются нервы, постигать приближение смерти... Бр-р-р!

   Ну, а младшие группы... Наверное, Министерство пришлёт им нового Учителя, если такая профессия вообще останется.

   Если. Новостные ленты последних дней были непрестанной хроникой насилия. В столице убиты двадцать шесть Учителей, по всей стране - сотни. Тысячи, десятки тысяч их исчезли бесследно, очевидно, спасаясь от неминуемой расправы. Вот теперь настал и его черёд бежать.

   Логично предположить, что судьба Учителей во всех посёлках будет одинакова, и к младшим группам уже никого не пришлют. Дети так ни от кого и не узнают об опасности ксенофобии, об ужасах гражданских войн, о развитии общества, о нейтронных бомбах. Всё это им придётся познавать на личном опыте.

   Воображение сыграло с ребятишками злую шутку. Универсальный, казалось бы, способ понимания всех проблем - от арифметики и истории до космонавтики - спасовал перед недоступностью иных измерений. Стоило ли им так упорствовать в своём принципе незамалчивания знаний? Кто скажет наверняка?

   Впрочем, через тысячи лет общество неизбежно придёт к пониманию того, что Учителя - незаменимы.

   Пройдут века и тысячелетия, минут миллиарды лет, погаснут звёзды, Вселенная снова сожмётся в точку - и снова распухнет Большим Взрывом. И в новой Вселенной будут всего лишь три координаты. Или две. Или даже одна.

   До того, как мир снова наполнится дустой, пройдёт ещё много-много таких циклов.

   Ну, а пока он, Муклиний, пойдёт пешком на юг. Туда, где простираются заросли гашких и толстых деревьев. Куда не ступала ещё ножка фугуля из этого четвертьлупия. Туда, где плещется вода в куних и дустых озёрах, чистых, как лимфа.

   Туда, где он попытается окончательно и во всех деталях вообразить себе этот убогий, трёхмерный мир.

Александр МАЛЬЦЕВ, Новосибирск, Россия